Барыги Белокамня – 1 - Андрей Смирнов

Пока мэтр вручал Эльзе платки с вышитыми на них инициалами новой владелицы, пока разъяснял суть их работы, Жан-Батист непристойно грыз ногти, словно распоследний уличный беспризорник, а не важный государственный служащий высокого ранга.

– Если и эти платки – это ещё не всё, что там припасено на сегодня у Таля, то мне однозначно конец! – сглотнул в панике министр финансов, и сразу же подавился своим ногтем.

С энтузиазмом шушукавшихся посреди кабинета, словно малые дети под новогодней пальмой, распечатывающих подарки, Таля и Эльзу отвлёк от обмена любезностями отчаянный кашель из-за стола. Они с удивлением перевели туда взоры, обнаружив там хрипевшего Жана-Батиста, который склонился над столом, синея лицом. Стражники тот час выхватили мечи из ножен, словно это как-то могло помочь задыхавшемуся казначею.

– Лекаря, срочно! – позвал один из них, выглянув в коридор.

– А ну, колдун! – пригрозил второй вояка, направив меч в сторону мэтра. – Держи свои руки на виду! Не то хуже будет!

– Я тут ни при чём! – поднял пустые руки вверх испуганный Таль.

Однако Жану-Батисту всё же удалось совладать с собой, выплюнув наружу проглоченный им ранее ноготь, после чего он замахал рукой.

– Всё в порядке! – поспешил заверить он стражу, Эльзу, и ворвавшегося в комнату лекаря. – Я просто подавился!

– И чем же, позволь спросить?! – нахмурилась глава Пижонов, скрестив руки на груди. – Есть ты не ел, пить не пил!

– Я, э-э, – замялся Эдвард. – Не знаю.

– Осмотреть его! – распорядилась Эльза, указывая лекарю на казначея. – Он плохо выглядит сегодня. Если он заболел – назначьте ему лечение. Ну да не мне вас учить!

Вяло сопротивлявшегося казначея уложили на кушетку, Таля же вежливо, но настойчиво попросили покинуть помещение. Пришлось прибегнуть к помощи стражи, дабы вынести дрыхнущего Вареника в приёмную, где его уложили на кушетку. При виде подобного, а также от зычного приказа стражников, призывающего всех расходиться по домам, остальные посетители начали роптать, и вскоре уже покидали дворец, опасаясь того, что случилось за дверями закрытого кабинета. Шумная толпа из волновавшихся просителей начала строить самые различные предположения, и остановить полёт их буйной фантазии было некому, поскольку Таль остался в приёмной дожидаться пробуждения Вареника. Ну в самом деле – не тащить же парня на своей спине обратно до коляски?

– Отравление! – шепнул кто-то из посетителей своему спутнику. – Не иначе!

– Покушение?

– Скорее всего! – утвердительно кивнул головой третий. – Видали? Того парня вытащила из кабинета под руки стража! Он был без сознания! Не удивлюсь, если даже и мёртв. У него на рукаве кровь была, вот провалиться мне на этом месте! И я успел краем глаза заметить, что казначея внутри осматривал лекарь. Похоже, что тот тоже пострадал!

– Думаете, тот модельер с помощником пытались укокошить нашего главного министра финансов?

– А то!

В итоге к вечеру по городу поползли нехорошие для Таля слухи, которые гласили о том, что модельер со своим помощником пытались убить государственного казначея и главу тайных агентов. Ничто не разносится по Белокамня так быстро, как грязные или фантастические слухи, обраставшие домыслами и присказками так быстро, что потом замучаешься отмывать своё имя.

Новые печали и радости

Мадам Ллойс с удовольствием вдыхала ароматы улицы, сидя в изящном паланкине, который несла четвёрка крепких рабов. Надсмотрщик для них не требовался, поскольку они уже знали, как бывают жестоки и скоры на расправу их хозяева-полиморфы, для которых смерть раба была не страшнее и не серьёзнее, чем прихлопнутая муха. Убежать они не могли, поскольку были свято убеждены в том, что один из них тоже доппль, поскольку вместе эту четвёрку никогда не держали. И при попытке бунта или бегства, полиморф явит своё истинное лицо и набросится на них, разорвав в клочья. Поэтому они не могли доверять друг другу, а, следовательно, и сговориться между собой. Не стоило забывать и том, что находившаяся внутри паланкина госпожа также была перевёртышем, способным в любой момент принять обличие огромного гуманоидного монстра, в мгновение ока сорвав с себя ограничивающую бархотку. Помимо этого, выбора особого у рабов не было, поскольку они были прикованы к рукояткам паланкина крепкими короткими цепями. Кроме того, это всяко лучше, нежели служить кормом для господ. Многие рабы умирали через пару дней или недель после приобретения, а эта четвёрка катала свою изменчивую госпожу уже второй год.

Конец ознакомительного фрагмента.